Татьяна Зингер - Неудавшаяся история [СИ]
— В-ваша? — Сияющая улыбка на губах поэта потускнела.
— Почему вы называете мою пусеньку ведьмой? Я могу и обидеться.
Он сложил брови домиком и надул щеки. Вышло скорее смешно, нежели устрашающе, но жест удался. Поэт перестал тянуть ко мне трясущиеся от желания лапы.
— Ага, — нервно завыла «пусенька», — я даже не похожа на неё.
— Вылитая ведьма! Моя, — не соглашался патлатый мечтатель. — Позвольте! Вспомните, в прошлый раз я встречал вас с рослым светловолосым юношей. Красивым, статным. А теперь с…
Ну да, с человекоподобным мужланом, который, скрежеща зубами, обнимает меня с такой силой, что рискует сломать ребра. Радислав, не позволяя и пикнуть от боли, оттеснил «женушку» плечом от перешептывающегося стада творцов.
— Одна она не гуляет, а я вас, молодой человек, не встречал ни разу. И не приставайте к моей супруге, иначе…
Он отлаженным, явно выученным, движением потянулся за шею. Судя по всему, там, за спиной, когда-то находились ножны с увесистым мечом. Но сейчас пальцы сжались и поймали лишь пустоту.
— Кстати, а где оружие? — шепнула я, поднимаясь на цыпочки, чтобы дотянуться до охотника.
— Сама как думаешь? — почти беззвучно ответил он.
— Неудачник, — заключила я. — Потерял меч в болоте.
— Вскоре после нашей встречи за вами погнались стражники! Я просил богов, кланяясь их статуям еженощно, чтобы они не догнали вас. Помните, вы обещали зачаровать меня… — окончательно сник мальчишка. — Я отдаю вам свое сердце… Я ваш навеки…
— И ничего я тебе не обещала. Киса, он врет, — я влилась в игру. — Ты пристаешь к замужней барышне. У нас и дети есть.
И тут что-то потянуло меня посмотреть на запад. Туда, где находился трактир. Из его дверей как раз вышло два существа: невысокий щуплый варрен и рослая девица с внушительными объемами да короткими темными волосами.
— Гляди, — я пихнула Радислава локтем, — она?
— Да… — Тот напрягся.
— А вот и дети, — закончила я. — Пойдем, теленочек мой.
Я впилась ногтями в предплечье охотника и зашагала к повороту, за которым только что скрылась «цель».
Судя по пошатывающейся походке, с алкоголем непьющий варрен переборщил. Его спутница, наоборот, двигалась легко, плавно, изящно для своих внушительных габаритов.
Позади всхлипывал паренек, познавший горесть безответной любви. Жизнь бесовски несправедлива, иногда приходится страдать. А таким, как он, вдвойне. Мало того, что беспричинно обозвал ведьмой, так ещё и стихи писать не умеет.
* * *— Разведчиком стать легко, — жарко убеждала я Радислава. — Изображай деловой вид и двигайся незаметно, ловко, стремительно, плавно.
— Я охочусь на ваш род лет с десяти. И, по-твоему, не слышал об азах бесшумного боя?
— Я на наш род не охотилась ни разу, но придумала гениальный план отлова и великолепно исполняю его! Кто из нас способнее?
На данном высказывании величественный монолог завершился, потому как охотник так и не похвалил мою растущую гениальность. Мы, окрыленные азартом, пробирались по углам строений, прятались за тоненькими деревцами. Один раз даже пали в небольшую и, на удачу, сухую канавку, по которой ползли под тихую ругань Радислава.
— Какой смысл в прятках, ведьма, — шипел он, отряхивая трещащие по швам штаны от комьев грязи и очистков, — если твой дружок и чернокнижница ничего не замечают?
— А вдруг заметят? — резонно вопросила я.
— Разве что после твоего очередного падения. Тебе нравится изображать героиню из сказок и привлекать чужое внимание несуразными выходками? Что мешает убить ведьму сейчас?
— Для начала — люди. Объясняй потом достопочтимым стражам, что это она — гнусная ведьма, и прихлопнули мы её ради благополучия города.
— Я покажу им свой значок, и они нас отпустят. Я имею нерушимое право убивать таких, как она.
— Конечно-конечно, — ласково заверила его я, — с помощью таких, как я.
В голове вертелись единственные чары, способные помочь против чернокнижницы. От огненных шаров или красочных молний я отказалась сразу. Их легко рассеять одной каплей крови. Только на гобеленах изображались битвы, пестрящие дождями из камней; окаймленные языками пламени; и озаряющие полуночное небо серебряными змеями. На деле — повезет, если успеешь сварганить хиленький, безвредный дождичек.
Я бы могла создать оплетающую сеть, но процесс этот был долгий, затратный и требовал огромной концентрации. И бесполезный. Что делать со связанной ведьмой? Пожурить да отпустить восвояси? Сеть её не оглушит, пользоваться волшбой она сможет. В общем, выход виделся всего один, и я раз за разом прокручивала его, надеясь на эффект неожиданности, называемый в простонародье: «Не ждали?!»
С оживленных улочек мы перебрались в крохотные переулки, единственными достопримечательностями которых служили зловонные помойные кучи, а жителями — любопытно рассматривающие посетителей крысы. Над головами кружил ореол из отожравшихся ленивых мух.
Лис то ли ничего не замечал, то ли обстановка его полностью устраивала. Хорош любовничек! То сеновал, то отшиб города.
— Куда она нас ведет? — Тихий шепот охотника защекотал ухо.
— Тебе лучше знать. Кто из нас побывал во всех злачных местах Выгодска?
— Не ерничай. — В голосе прозвучала угроза. — Наш путь сразу вел к болоту.
— Тогда повторюсь. На кой беспрекословно идти в столь не… неромантичную глушь? Не такая уж она и красивая, чтоб обезумить от вожделения.
— Да как помрачнение наплыло, — оправдывался Радислав, аккуратно проводящий нас сквозь холмы из дурно пахнущих отходов. — Сказала идти — я покорно плелся следом. Тогда мне казалось, что так и надо.
— Как же не терпелось потрогать чернокнижницу за выступающие места! — язвительно подытожила я, чуть сбавляя ход.
Спутница Лиса вела себя раскованно, громко хохотала, ободряюще проводила пальчиками по щеке варрена. Лис покачивался, но шел.
— У меня нехорошее предчувствие. — Радислав остановился.
Приближалась развилка из трех лучей. В её центре высились остатки мраморной скульптуры: две ноги, обрубок руки, сжимающей посох, да сколотый постамент с стершимися некогда золотыми буквами. По бокам склонили увядшие ветви два одиноких розовых кустика. Крошечную площадь окружали разрушенные домишки, смотрящие на мир слепыми заколоченными оконцами.
Местность идеально подходила для исполнения задуманного, поэтому, когда Лис с ведьмой оказались рядом со статуей, я звонко свистнула. В спину вроде как нехорошо бить, а преимущество за нами.
Женщина, обернувшись, предстала в полной красе. Длинное несуразное платье с множеством оттопыренных карманов. На запястьях и шее уйма драгоценностей и оберегов. Лицо одутловатое, болезненное. У ведьмы оказался удивительно отсутствующий взгляд. Пустой, поверхностный, лишенный всякого выражения. Её глаза смотрели сквозь меня. Она потянулась к бедру, где проступали очертания кинжала.
Я решительно проговорила отточенную наизусть фразу. Несколько пасов, жжение под ребрами.
Соперницу что-то толкнуло. Правда, по плану толчок должен был выйти резким, разрушительным, отбрасывающим, дабы оглушить врага и дать возможность действовать обученному Радиславу. Но ведьма устояла. А затем, коротко рассмеявшись, резанула по большому пальцу ножом.
По вискам отдало пронзительным свистом, как от кнута. И я отлетела ровнехонько в помойную кучу. От омерзительного запаха да веселого чавканья едва не вывернуло наизнанку. Утренняя каша напомнила о себе сладковатым комом у горла.
По позвоночнику прошла волна боли. В ногу, разодрав штанину, впился острый обломок. Я с трудом выбралась наружу, стряхнула с волос сгнившие ошметки продуктов.
Радислав ринулся было к ведьме, но слабо дернулся и упал навзничь. Та игралась. Действовала в половину возможностей. Она улыбнулась мне уголками губ, оставляя глаза по-прежнему равнодушными, холодными. Следующим рухнул Лис.
По телу прошло онемение. Легкое, едва уловимое.
Во мне закипала ярость. Кровь сочилась тоненькой линией; глубокая рана пересекала всю верхнюю часть правой голени. Пальцы потеряли чувствительность. Сердце кольнуло острой иглой. Разум озарила вспышка света. Но и только…
Внезапно ведьма остановилась. Она, неуклюже вскинув унизанную безделушками руку, рассмотрела моё запястье с болтающимся на нем железным браслетом. И начала отступать.
Покалывание спало. Я тупо уставилась на камешек. Он, как и прежде, блестел, искрился и выглядел сокровищем, которое хозяйка так и не смогла оценить по достоинству.
Злость разливалась по каждой вене, артерии, жилке. Перекатывалась по костям. Во мне ожило небывалое могущество. Я чувствовала его. Нечто новое, неуправляемое. Сила текла вместе с кровью, подобно горячему потоку лавы, сносящему любые преграды. Она требовала выхода наружу. Один удар, и чернокнижница могла превратиться в горстку пепла.
